Тропа колдунов - Страница 52

Оставаться в холодной воде — верная смерть.

А не оставаться? Мог ли он позволить себе выбраться на берег и вытащить Чёрные Мощи? Мог, если тот, кто помог ему избавиться от погони, сам не охотится за Реликвией.

Охотится или нет? Вот что следовало выяснить в первую очередь.

В прибрежных зарослях по-прежнему не было видно ни души. И Зигфрид решился. Медленно-медленно поплыл к берегу, пряча голову за ларцом. Какая-никакая, а всё же защита от серповидной смерти…

Сведённую судорогой лодыжку нещадно ломило. Но вот ступни утонули в мягком и вязком слое ила. Зигфрид остановился по горло в воде, яростно растирая ноющую ногу.

Всё, хватит, дальше пока — ни шагу.

Конечно, вести переговоры в таком положении не очень удобно. Но пока ситуация не прояснилась, лучше уж так. В случае опасности он просто забросит Мощи подальше в воду, и пусть с ним делают, что хотят.

— Эй! — позвал барон, осторожно выглядывая из-за лакированного бока ларца. — Кто здесь?

Зигфрид до боли в глазах всматривался в переплетение кустов и деревьев. Но его спаситель прятался не там. Он оказался гораздо ближе. И притом, не один.

Трава шевельнулась у самой кромки воды. Пять фигур поднялись над рекой в нескольких шагах от Зигфрида. Будто из-под земли выросли.

— Проклятье! — только и выдохнул барон.

Глава 9

— Князь Угрим Ищерский желает говорить!

Тимофей кричал громко, зычно, во всё горло. Как велел князь. И что велел. Тимофей кричал по-татарски. И…

— Князь Угрим Ищерский желает говорить!

И по-немецки кричал тоже.

Сам Угрим молчал, призывно подняв над головой руку. Князю не пристало драть глотку. А поднятая рука волхва в любой момент могла поставить магическую защиту или, если потребуется, нанести смертельный удар. У ног Угрима лежали две Чёрные Кости в прозрачных кристаллах. Два трофея. Две Кощеевы руки.

Открытая князем Тёмная Тропа, вывела их на пустующую, пока ещё пустующую, переправу через Ищерку. Аккурат посреди реки, по берегам которой уже выстроились для битвы войска степняков и латинян.

Их появления здесь не ждали. Угрим и Тимофей оказались между взбудораженными армиями, как два зёрнышка, зажатые в гигантских жерновах. И с жерновами этими следовало вступить в переговоры, не выказывая ни капли страха.

Тимофей старался.

— Князь Уг-рим И-щер-ский!..

Слева, под пёстрыми латинянскими стягами — сплошная линия щитоносцев. Лес пик. Арбалетчики с заряженными самострелами. Закованные в латы рыцари, готовые в любой момент сорваться в атаку.

— … же-ла-ет!..

Справа ветер треплет бунчуки из конских хвостов на копейных древках и длинных шестах. Лучники Огадая достают стрелы с узкими бронебойными наконечниками. Выстраивается для боя панцирная конница степняков.

— … го-во-рить!

Татарские ряды разомкнулись первыми. К переправе выдвинулась группа нукеров. Под девятихвостным ханским бунчуком ехал невысокий всадник в крепкой броне. С позолоченого шлема свисал пышный хвост чёрно-бурой лисицы. Забральная личина-тумага была поднята, и Тимофей рассмотрел под ней скуластое лицо наездника. Раскосые глаза смотрели недоверчиво. На тонких губах застыла кривая улыбка. Чуть подрагивали реденькие усики.

Хан был напряжён и насторожен. Со всех сторон Огадая прикрывали тяжеловооружённые нукеры, лучники за его спиной натягивали тугие татарские номо. Конечно же, великий хан должным образом позаботился о своей безопасности.

Среди степняков, сопровождавших Огадая, Тимофей заметил знакомое лицо. Бельгутай! Бывший ханский посол встретился с ним взглядом. Татарский нойон смотрел холодно, бесстрастно и недружелюбно.

— Огадай готов к переговорам, — удовлетворённо кивнул Угрим. — Дело пошло, и вряд ли теперь Феодорлих пожелает остаться в стороне.

— Князь Угрим Ищерский желает говорить!

Теперь Тимофей кричал только по-немецки. Угрим ждал, обратив взор в сторону латинянского воинства. Огадай приблизился и взмахом руки остановил своих воинов. Хан ждал тоже.

Ага, зашевелился, наконец, и латинянский строй. Раздались в стороны ряды щитоносцев и копейщиков. Раздвинулись рыцари. На переправу вступала императорская свита. От ярких гербовых одежд зарябило в глазах.

— Ну вот и его величество пожаловал, — усмехнулся Угрим. — Пусть подъедет поближе.

Феодорлих не выехал. Его, скорее, вывезли. Императора с двух сторон поддерживали в седле оруженосцы. Понятное дело: после достопамятных событий на берегу Дуная Феодорлих был ещё слишком немощен, чтобы обойтись без посторонней помощи. Даже лёгкая броня, надетая на него, казалось, вот-вот сомнёт могущественного властителя.

Под открытым бацинетом виднелось осунувшееся лицо. Бледные впалые щёки, свежие шрамы, чёрная повязка через левый глаз… Ослабевший император имел мало общего с тем грозным монархом, которого Тимофей знал прежде. Впрочем, властный блеск уцелевшего глаза свидетельствовал о том, что Феодорлих не сломлен окончательно.

— А ведь ему уже лучше, — заметил Угрим. — Видимо, Михель всё это время заботился не столько о том, чтобы Феодорлих не погиб от ран, сколько о том, чтобы он не поднялся с постели. Теперь же, когда Михель мёртв и чары рассеялись, его величество быстро пойдёт на поправку.

Стрелки императора держали наизготовку взведённые арбалеты. В руках рыцарей поблёскивала обнажённая сталь. Конные телохранители с большими щитами плотно обступили своего господина. В чём в чём, а в легкомыслии Феодорлиха, упрекнуть было нельзя. Как и Огадая, впрочем.